Исследования процесса старения на червях, мухах и мышах показали, что снижение темпа органического роста (посредством уменьшения скорости синтеза белка) оказывает полезное воздействие на различные органы, что в совокупности приводит к увеличению продолжительности жизни. У людей все наоборот: исследования показывают, что старение приводит к нарушениям анаболизма (т.е. роста) в скелетной мускулатуре, а потеря мышечной массы и силы – факторы, напрямую связанные с уровнем смертности в пожилом возрасте.
Таким образом, повышение синтеза мышечного белка с помощью упражнений и потребления протеина в пище поддерживает объем и силу мышц, что приводит к улучшению здоровья, сохраняет свободу движения и позволяет дольше обходиться без посторонней помощи. Цель данного обзора — анализ современной литературы, посвященной поддержке мышечной массы на протяжении жизни, для ответа на вопрос: является ли поддержание или снижение уровня синтеза белка средством сохранения опорно-двигательной функции и здоровья в старости?
Введение
Во всем населении Земли количество людей старше 65, 85 и 100 лет может увеличиться к 2050-му году на 188, 551 и 1004% соответственно (The United Nations; World Population Prospects). Следовательно, по всему миру будут чаще проявляться «болезни старости», например, саркопения, при которой происходит по определению European Working Group on Sarcopenia in Older People (EWGSOP) «прогрессирующее снижение массы и силы скелетной мускулатуры, способное привести к ухудшению качества жизни, физической недееспособности и смерти» (Baumgartner et al. 1998; Cruz-Jentoft et al. 2010; Rosenberg 1989).
Саркопения оказывает критическое влияние на здоровье, потому что скелетная мускулатура у взрослого человека составляет около 40% массы тела (Janssen et al. 2000). Помимо своих основных функций (поддержание осанки, движение и дыхание) скелетные мышцы также хранят важные нутриенты и регулируют метаболизм (Wolfe 2006). В период старения человек теряет около 30% от своей максимальной мышечной массы к 80-и годам, и объем этой потери растет при отсутствии физических нагрузок и неправильном питании (Janssen et al. 2000; Topinkova 2008). Это ухудшение в метаболизме и функции скелетной мускулатуры не следует недооценивать; в одной лишь
Великобритании осложнения после падений у людей пожилого возраста обходятся Государственной службе здравоохранения в дополнительные 1,7 миллиарда фунтов ежегодно (www.ageuk.org.uk).
Влияние процесса старения на здоровье
Старение характеризуется масштабным сокращением резервных возможностей главных внутренних органов (Topinkova 2008). Критическое влияние на продолжительность жизни оказывает уменьшение сердечного выброса (Lambert and Evans 2005), что вместе со сниженной легочной функцией (Taylor and Johnson 2010) уменьшает окислительные способности скелетной мускулатуры (Betik and Hepple 2008) и меняет компонентный состав тела (Kuk et al. 2009), приводя к падению объема максимального потребления кислорода (приблизительно на 1% в год после двадцатипятилетия) (Lambert and Evans 2005). У МПК (VO2max), или у заменяющих его измерений, высокая корреляция с риском смертности (Lee et al. 1999; Lee et al. 2010; Lee et al. 2011). Эти метаболические изменения приводят к иному распределению нутриентов, вызывая перекосы в отложении жира и развитие резистентности к инсулину, связанной со старением организма (Wolfe 2006).
Возрастное уменьшение мышечной массы существенно влияет на здоровье. Потеря мышечной ткани (саркопения) и костной (остеопения) тесно связаны, так что факторы, ухудшающие мышечный анаболизм, также, вероятно, воздействуют и на кости. В пожилом возрасте саркопения и остеопения приводят к клиническим проблемам, таким, как нарушение двигательной функции и координации, повышенный риск остеоартрита и переломов/смещений; любая из которых снижает качество жизни (Cruz-Jentoft et al. 2010; Janssen et al. 2002; Landi et al. 2012a, b; Panel on Prevention of Falls in Older Persons and British Geriatrics 2011).
Даже в условиях «здорового» старения происходит постепенная утрата мышечной ткани. Lexell (1995), наблюдая мужчин в возрасте 15–83 года, обнаружил возрастное снижение объемов мышц, прогрессирующее после 25 лет (Рис. 1a). Основной причиной было сокращение числа мышечных волокон, но также уменьшалась и относительная площадь поперечного сечения (Рис. 1b).
Поскольку больше страдают волокна II типа, это может быть вызвано нарушениями иннервации мышц, происходящими из-за возрастной утраты альфа мотонейронов (Brown 1972; Tomlinson and Irving 1977; Einsiedel and Luff 1992). После потерь альфа мотонейронов происходит реиннерварция мышц окружающими нейронами (Holloszy and Larsson 1995), что, вероятно, приводит к уменьшению мышечной силы и объема с возрастом (Luff 1998). При меньшем числе мотонейронов увеличивается количество мышечных волокон в двигательных единицах, из-за чего они становятся более крупными и менее эффективными (Andersen 2003).
Также преимущественное уменьшение анатомического поперечника в волокнах II типа частично объясняет, почему с возрастом сила и мощность снижаются непропорционально потерям объемов мышц (Macaluso and De Vito 2004) и почему мышцы хуже справляются с утомлением (Avin and Law 2011). Помимо вышеупомянутых участвует множество других факторов, включая уменьшение числа сателлитных клеток скелетной мускулатуры (Kadi et al. 2004), возможный переход к более медленным изоформам миозина (Gelfi et al. 2006) и сокращение длины саркомеров (Narici et al. 2003).
Крайне беспокоит тот факт, что из-за возрастного снижения силы 16–18% женщин и 8–10% мужчин старше 65 лет не могут поднять 5-килограммовое отягощение или опуститься на колени (FIFoA-R 2008). Эта потеря силы с возрастом называется динапенией (Clark and Manini 2008) и происходит в 2–5 раз быстрее, чем уменьшение объемов мышечной ткани (Clark et al. 2006; Delmonico et al. 2009).
Исследования показывают, что даже набор мышечной массы у пожилых людей не может полностью предотвратить возрастные потери силы (Delmonico et al. 2009). Они происходят из-за проникновения жира, нейронных изменений, а также изменений сократительных способностей (Kent-Braun et al. 2000) и многих иных механизмов (Clark and Manini 2012; Mitchell et al. 2012). Динапения — основной фактор риска потери способности самостоятельно передвигаться (Manini et al. 2007; Visser et al. 2005) и смертности (Newman et al.2006; Takata et al. 2012).
Наряду с падением силы происходит явное уменьшение размеров мышц со скоростью ~4.7% от максимальной массы в декаду у мужчин и ~3.7% у женщин (Mitchell et al. 2012). Возрастные изменения состава мышц показаны на Рис. 1c–e (Breen et al. неопубликованные данные). На изображении 1c мышцы молодого человека для сравнения с малоподвижным (1D) и физически активным (1E) пожилыми людьми, потребляющими одинаковые объемы белка [~0.9 грамм/(килограмм/веса)].
Хорошо видно, что при уменьшении мышечной массы с возрастом (1C и 1D) больше жира проникает в мышечные ткани (1C и 1D), но физическая активность позволяет сохранить больше скелетной мускулатуры при старении (1D и 1E). Накопление внутримышечного жира может объяснять непропорциональные расхождения в потерях силы и объемов мышц с возрастом. Обычно адипозная ткань с возрастом накапливается, добавляя в обмен веществ множество вызывающих воспаление цитокинов (адипокинов), что увеличивает катаболизм мышц, участвуя в порочном круге потери мышц и набора жира (Schrager et al. 2007; Wellen and Hotamisligil 2003).
Проникновение макрофагов в мышцы из-за повышения накопленных липидов/адипокинов получило название «саркопеническое ожирение» (Baumgartner 2000; Stenholm et al. 2008). Сочетание липотоксичности и малоподвижности/старения снижает анаболический ответ скелетной мускулатуры на стимулирующие нагрузки и питание (Murton et al. 2015; Nilsson et al. 2013; Sitnick et al. 2009; Stephens et al. 2015).
Главное различие между мужчинами, чьи мышцы показаны на изображениях 1e и 1d, заключается в ежедневных нагрузках, 1E в ~4 раза активнее, чем 1D. Таким образом, высокий уровень физической активности (вместе с правильным питанием) позволяет поддерживать мышечную силу и объемы в пожилом возрасте.
Значение силы скелетной мускулатуры для здоровья в старости
Ruiz et al. (2008) провели самое объемное исследование предмета, наблюдая более 8000 участников на протяжении 18 лет, чтобы оценить значение мышечной силы и выносливости сердечно-сосудистой системы для здоровья при старении (Ruiz et al. 2008). Участники проходили набор силовых тестов и разделялись на группы по уровню силы (Рис. 2a–b).
Важно, что у людей старше 60 лет, попавших в самую слабую треть, был на 50% выше общий риск смерти (Рис. 2a), чем у участников того же возраста из самой сильной трети (Ruiz et al. 2008). Тот же тренд виден при рассмотрении смертности от раковых заболеваний (Рис. 2b), сила мышц, пусть и являясь коррелирующим фактором, меньше связана с раком.
И последнее существенное наблюдение — безотносительно силы хорошая аэробная форма связана с большей продолжительностью жизни (Рис. 2c). В целом, данная работа обеспечила первое доказательство, что физическая сила, или процесс ее развития, напрямую связана с сохранением здоровья в старости.
Уровень мышечной силы и МПК (VO2max) являются хорошими показателями для оценки продолжительности жизни, так как говорят о состоянии нерво-мышечной и сердечно-сосудистой систем. Как уже говорилось ранее, сила (и объемы) мышц также является ключевым фактором, определяющим состояние здоровья в пожилом возрасте.
Итак, ясно представляя пользу силовой и аэробной подготовки для здоровья, ответим на вопрос: каким образом поддерживать мышечную функцию, силу и массу на протяжении жизни?
Как мышечная масса, сила и функция регулируются на клеточном уровне?
Главным регулятором клеточного роста является протеинкиназа mTOR (Fingar and Blenis 2004). Важно знать, что mTOR существует в виде двух комплексов, и гиперактивность этих форм (mTORC1/2) приводит к росту опухолей, патологической гипертрофии, диабету и ожирению (Lee et al.2007; Sharp and Richardson 2011; Zoncu et al. 2011).
mTORC1 — киназный компонент обоих комплексов, а также связанных с фосфатидилинозитол киназой (PIK) соединений (Abraham 1996), хотя он не влияет на активность липидкиназы (Brunn et al. 1997). Деятельность mTOR зависит от нескольких адапторных белков GβL (Kim et al. 2003), raptor (Hara et al. 2002), rictor (Sarbassov et al. 2004), Sin1 (Yang et al. 2006) и Protor/PRR5 (Pearce et al. 2007; Woo et al. 2007), формирующих два различных комплекса mTOR, которые действуют своими путями.
Комплекс 1 содержит GβL, raptor и mTOR и чувствителен к рапамицину. GβL стабилизирует связь mTORC1 и raptor и улучшает киназную активность mTORC1 к его мишеням (Guertin et al. 2006), хотя не является необходимым для деятельности mTORC1 (Guertin et al. 2006). Raptor — адапторный протеин, который определяет и связывает соединения, содержащие TOS (TOR сигнальные) мотивы (Schalm et al. 2003), такие, как 4EBP и S6K1 (Schalm and Blenis 2002). mTORC2 содержит mTOR, rictor, GβL, Sin1 и Protor/PRR5 и не чувствителен к рапамицину (Sarbassov et al. 2004).
mTORC1 регулирует запуск белкового синтеза, контролируя формирование комплекса eIF4F (Gingras et al. 2004), и управляет трансляцией мРНК, воздействуя на SKAR посредством мишени S6K1 (Ma et al. 2008). Также mTORC1 контролирует рибосомный биогенез, регулируя транскрипцию рДНК (Hannan et al. 2003), и доставка РНК в ядро регулированием eIF4E в зависимости от фосфорилирования 4EBP1 (Culjkovic et al. 2005; Topisirovic et al. 2003; Topisirovic et al. 2004). Таким образом, mTORC1 является важнейшим регулятором белкового синтеза (Fingar et al. 2002). Установлено, что упражнения с отягощениями и потребление протеина в пище синергично активируют mTORC1, повышая общий синтез белка в скелетной мускулатуре (Brook et al. 2015).
Значение физических упражнений для сохранения мышечной массы и функции
Появляется все больше подтверждений того, что на развитие саркопении существенно влияет уровень физической активности (Kortebein et al.2008). Сидячий образ жизни и хроническая малоподвижность - ключевые факторы, приводящие к ускоренной потере мышечной массы и силы, из-за чего растет риск нарушений опорно-двигательного аппарата и падений, а также смертность (Montero-Fernandez and Serra-Rexach 2013).
аже такой небольшой период неподвижности, как 10 дней постельного режима, у пожилых людей может значительно ослабить мышцы ног, на 12% ухудшить аэробную форму и на 7% снизить уровень физической активности после возращения к ней (Kortebein et al. 2008). Попытки замедлить развитие саркопении (или даже развернуть процесс в обратную сторону) с помощью фармакологии были в основном безуспешными (Borst 2004; Onder et al. 2009).
Регулярное выполнение упражнений с отягощениями вызывает гипертрофию мышц благодаря хронически повышенному уровню синтеза белка, превышающего уровень распада (Brook et al. 2015; Wilkinson et al. 2014). Хотя у пожилых людей с саркопенией проявляется возрастная сопротивляемость анаболизму в ответ на физические нагрузки и прием белка (Cuthbertson et al. 2005; Kumar et al. 2009). Но совокупный эффект от регулярных тренировок и потребление требуемого количества протеина все же помогает восстанавливать и сохранять мышцы при получении достаточного стимула (Walker et al. 2011).
Большое число исследований подтверждает пользу тренировок для пожилых людей (Hakkinen et al. 1998), даже у тех, кто старше 90 лет (Fiatarone et al. 1994). Полезные эффекты включают рост числа сателлитных клеток (Leenders et al. 2013), увеличение площади анатомического поперечника и дифференциация мышечных волокон (Kosek et al. 2006), увеличение размера волокон, особенно II типа (Leenders et al. 2013), повышение мышечной силы и массы (Candow et al. 2006; Geirsdottir et al. 2012a).
Они сопровождаются метаболическими изменениями, такими, как повышение обмена веществ (Hakkinen et al. 1998), митохондриального биогенеза и эффективности метаболизма субстратов, физической работоспособности (McCartney et al. 1995). В долгосрочной перспективе силовые тренировки увеличивают объем волокон (Narici et al. 1996), повышают мышечную силу и улучшают функцию (Macaluso and De Vito 2004). Важно отметить, что упражнения с отягощениями безопасны для здоровых пожилых людей, а также для имеющих сердечно-сосудистые осложнения (Williams et al. 2007).
Также физические упражнения значительно улучшают координацию (Orr et al. 2008), уменьшают страх падений и их частоту (Rubenstein et al. 2000), улучшают мыслительные способности (Cassilhas et al. 2007), сокращают время, затрачиваемое на вставание (Leenders et al. 2013), снижают частоту первой и повторных госпитализаций (Lang et al. 2010), повышают скорость ходьбы (Studenski et al. 2011) и, что важнее всего, повышают качество жизни в целом (Geirsdottir et al. 2012b; Levinger et al. 2009). Вдобавок появляются подтверждения, что и регулярные аэробные тренировки помогают поддерживать мышечную массу и функцию в старости (Harber et al. 2009), о чем подробнее в новом обзоре (Brook et al. 2015).
Значение белка в питании для сохранения мышечной массы и функции
Протеин, потребляемый из пищи, необходим для сохранения мышечной массы и функции, а также — из-за тесной связи — для прочности костной системы. Текущие рекомендации (RDA) для белка, учитывая нужды всего организма, составляют 0.8 грамм/(кг/день) (0.32/кг/СМТ/день, если полагать сухой массой тела (СМТ) 40% от всего веса — Janssen et al. 2000). Однако RDA не учитывает возможную разницу в потребности для поддержания здоровой мускулатуры у молодых и пожилых людей. Поскольку накоплено немало подтверждений, что превышение рекомендаций RDA по белку приносит различные полезные эффекты (Morley et al. 2010), следует определить оптимальный объем протеина в питании для развития (или хотя бы сохранения) мышечной/костной системы в пожилом возрасте.
Достаточное количество белка в рационе стимулирует синтез мышечных протеинов, поставляя незаменимые аминокислоты (Chesley et al. 1992; Tipton et al. 1999). В частности лейцин, аминокислота с разветвленной цепью, может оказывать анаболическое воздействие, стимулируя синтез белка и связанные с mTOR сигналы при отсутствии других незаменимых аминокислот (и в большей степени, чем они) (Atherton et al. 2010; Wilkinson et al. 2013). Анаболический отклик мышц на поступление аминокислот продолжается недолго, доходя до пика через ~2 часа после поглощения протеина и опускаясь через ~3 часа (Burd et al. 2010; Mitchell et al. 2015), даже если уровень аминокислот остается повышенным (Bohé et al. 2001).
Некоторые исследования показали, что этот отклик на прием белка у пожилых людей значительно ниже (Cuthbertson et al. 2005; Guillet et al.2004; Katsanos et al. 2005; Volpi et al. 2000). Но надо отметить, что не все эксперименты зафиксировали анаболическую резистентность, связанную с возрастом (Paddon-Jones et al. 2004; Pennings et al. 2011); возможно, из-за различия в методах оценки уровня синтеза мышечного протеина (Burd et al. 2012).
Старение ассоциируется с большей висцеральной экстракцией аминокислот [отбор белка внутренними органами для своих нужд — прим. пер.], таким образом снижая объем получаемого из пищи протеина (Volpi et al. 1999). Также у пожилых людей наблюдается нарушение микрососудистой перфузии [питание тканей через их сосудистую систему — прим. пер.] (Mitchell et al. 2013), что осложняет доставку незаменимых аминокислот в мышцы.
Мур с коллегами (2015) провели ретроспективный анализ исследований для сравнения уровня синтеза мышечных белков у молодых и пожилых людей после приема различных доз высококачественного протеина. Минимальный объем протеина, приводящий к наибольшему отклику, составил 0.25 г/кг/СМТ (сухой массы тела) у молодых людей и 0.61 г/кг/СМТ у пожилых; таким образом, с возрастом организм слабее реагирует на пищевой белок и требует большее количество, чем в юности (Рис. 3).
При этом надо учесть, что многие пожилые люди не набирают и рекомендуемые RDA нормы белка по самым разным причинам, от снижения аппетита и ухудшения пищеварения до социо-экономических факторов. Одной из главных проблем является нездоровый режим питания (Tieland et al. 2012). Например, протеин в утреннем и дневном приемах пищи обычно не приводит к такой же максимальной стимуляции синтеза мышечного белка, которая вызывается протеиновым ужином (Tieland et al. 2012).
Согласно данным Мура и коллег (Moore et al. (2015)), семидесятилетний человек весом 80 кг (имеющий СМТ около 30% от общей массы (т.е. 24 кг) и питающийся три раза в день (Short and Nair 2000)) должен получать ~147 граммов белка в сутки или ~1.8 г/кг, что превышает рекомендуемую норму RDA более чем в два раза.
В поддержку этого предположения можно привести работу Кима с коллегами ((Kim et al. (2015)), которая показала, что потребление 1.5 г/(кг/массы тела) белка (почти в два раза больше текущей нормы RDA—0.8 г/(кг/массы тела)] привело к значительно большей стимуляции синтеза мышечного белка в течение суток по сравнению с рекомендуемым приемом на уровне 0.8 г/(кг/массы). В этом исследовании не было зафиксировано дополнительного анаболического эффекта при сравнении равномерного и неравномерного распределения протеина в приемах пищи (Kim et al. 2015).
Помимо кратковременного повышения уровня синтеза белка есть и долгосрочные эффекты, например, Кэмпбелл с коллегами (Campbell et al. (2001)) обнаружил, что у пожилых людей, потреблявших рекомендуемую RDA дозу белка в течение 14 недель, значительно снизилась мышечная масса бедер. Другое исследование показало, что пожилые люди, у которых в рационе белок составлял ~19% от общего калоража, потеряли на ~40% меньше мышц, чем люди с ~11% белка от общего калоража (Anderson et al. 2011).
При том, что многие пожилые и так не набирают достаточное количество белка для поддержания здоровья, ситуация ухудшается в период заболевания (Covinsky et al. 1999). Неполноценное питание во время острых приступов и при хронических проявлениях болезни затягивает выздоровление и повышает риск развития осложнения, приводя к повторной госпитализации (Covinsky et al. 1999).
Ограничение подвижности, связанное с постельным режимом, чаще вызывыает негативные последствия у пожилых людей, например, всего неделя в постели вызывает атрофию мышц и анаболическую резистентность (Drummond et al. 2012). Подобные ухудшения фиксировались у пожилых после 14 дней частично ограниченной подвижности (Breen et al. 2013). Все больше специалистов сходится во мнении, что увеличение потребления белка (выше рекомендуемых RDA доз) в период заболевания и госпитализации ускоряет выздоровление и помогает сохранить скелетную мускулатуру (Cawood et al. 2012).
Потери мышц из-за неподвижности были зафиксированы даже при потреблении белка на уровне 1.0–1.2 г/(кг/массы тела) (Trappe et al. 2007). Клиническое исследование обнаружило, что самые тяжелобольные из возрастных пациентов потребляли меньше всего белка (Pichard et al. 2004). Помимо улучшения состояния мышц было выявлено, что при превышении норм RDA растет и минеральная плотность костной ткани (Devine et al. 2005; Meng et al. 2009). При переломе шейки бедра увеличение количества белка (более текущих рекомендаций RDA) в пище или в добавках ассоциируется с повышением плотности костей и сокращением времени восстановления (Schurch et al. 1998).
Мнение, что увеличение потребления белка приводит к повышению кислотности крови и резорбции [растворению — прим.пер.] кальция из костей, опровергается несколькими мета-анализами (Fenton et al. 2008; Fenton et al. 2010; Fenton et al. 2009a; Fenton et al. 2009b). Подводя итог, сегодня очевидна необходимость повышения рекомендуемых норм приема белка пожилым людям для поддержания скелетной мускулатуры и качества жизни; специалисты советуют увеличить дозу до 1.0-1.2 г/(кг массы тела) (Bauer et al. 2013).
При заболеваниях и ограничениях подвижности, например, постельном режиме, норму рекомендует GJdподнимать до 1.2-2.0 г/(кг/массы тела), в зависимости от тяжести заболевания и неполноценности рациона (Bauer et al. 2013).
Повышать продолжительность жизни или качество?
Вышеупомянутые исследования ясно показывают, что размер и сила скелетной мускулатуры имеют критическое значение для сохранения здоровья в старости, а уровень синтеза мышечного белка в большой степени зависит от тренировок и потребления протеина. Однако изучение старения на животных выявило, что подавление белкового синтеза (ингибирование mTORC1, ограничение калоража) увеличивает продолжительность жизни (Kapahi et al. 2010).
Например, рапамицин, ограничивающий действие mTORC1, увеличивает срок жизни многих организмов, включая дрожжевые грибки (Kaeberlein et al. 2005), круглых червей (Jia et al. 2004) и дрозофил (Kapahi et al. 2004). В исследованиях на мышах при смертности 90% рапамицин увеличивал мышей продолжительность жизни на 14% у самцов и на 9% у самок, повышая выживаемость как при позднем применении (возраст 600 дней), так и в середине срока (270 дней) (Harrison et al. 2009).
Отключение отдельных регуляторов eIF4G и S6K1 (Selman et al. 2009) повышало срок жизни у изучаемых организмов, а у особей с мутациями, приводившими к понижению уровня инсулина и инсулиноподобного фактора роста (IGF1) (ключевые факторы, управляющие активностью mTORC1 и синтезом белка во время развития), реже развивались рак и диабет (Guevara-Aguirre et al. 2011; Shevah and Laron 2007). Дополнительно отмечено, что у потомков долгожителей (со сниженным риском развития определенных заболеваний и увеличенной продолжительностью жизни по сравнению с контрольной группой) меньше биоактивность циркулирующего IGF1 (Vitale et al. 2012).
Некоторые нюансы этих исследований были проанализированы экспертами (Sharples et al. 2015), и стало понятно, что редкие работы, изучая увеличение срока жизни, принимали также во внимание размер и функцию мышц. Таким образом, физиологический контекст (продолжительность здоровой жизни в противовес просто увеличению срока) часто не учитывался. Два важных исследования лаборатории Блэйка Расмуссена, Dickinson et al. (2011) и Drummond et al. (2009), экспериментально изучали непосредственный эффект рапамицина в мышцах человека (Рис. 4).
Первое (Drummond et al. (2009)) показало, что прием рапамицина у человека полностью блокировал способность силовых тренировок увеличивать синтез мышечного белка (Рис. 4a), подтверждая ранее полученные на крысах результаты (Kubica et al. 2005). Второе (Dickinson et al. (2011)) выявило, что рапамицин может также полностью блокировать синтез мышечного белка в ответ на прием незаменимых аминокислот (Рис. 4b).
Хотя исследований, посвященных долгосрочным эффектам рапамицина у человека, нет, такие работы на мышах зафиксировали снижение синтеза миофибриллярных протеинов (Drake et al. 2013) и утерю способности накапливать мышечную массу (Bodine et al. 2001). Рапамицин вызывал анаболическую резистентность у молодых и здоровых участников, так что вряд ли подойдет для продления жизни у людей в возрасте, уже испытывающих сложности с сохранением мышц.
Что же касается ограничения общего калоража, степень этого ограничения и макронутриентный состав имеет критическое значение для сохранения или потери мышечной массы (Cerqueira and Kowaltowski 2010). Например, прием протеиновых добавок при отрицательном энергетическом балансе помогал сохранять мышцы у здоровых людей (Josse et al. 2011; Mettler et al. 2010; Phillips 2014).
Важно отметить, что в исследованиях продолжительности жизни на грызунах проводятся в лабораторных условиях, без естественных перепадов температур, возбудителей болезней и т.д. Мыши не добывают пищу, не борятся за выживание (то есть не используют свою мускулатуру по назначению). Недавнее исследование показало, что в таких условиях они не сохраняют хорошее здоровье и функциональные возможности (Martin et al. 2010).
Это приводит нас к важнейшему вопросу: чего мы хоти достичь в этой области биогеронтологии? Увеличить срок жизни с ущербом для здоровья или продлить активную, здоровую жизнь, для которой требуется поддерживать мышечную массу, силу и функцю?
Вывод:
Как уже было сказано ранее (Ruiz et al. (2008) сохранение физической силы - ключевая стратегия для здоровья в старости. Множество клинических исследований ясно указывает, что активный образ жизни и достаточное потребление белка поддерживает сильную и здоровую скелетную мускулатуру.
Важнейшее значение силы и размера мышц для здоровья и продолжительности жизни у человека заставляет нас вспомнить слова Дарвина: «Выживает сильнейший». Люди, поддерживающие физическую форму и силу, живут дольше и сохраняют хорошее здоровье (Artero et al. 2011; Artero et al.; Haskell et al. 2007; Ruiz et al. 2009; Ruiz et al. 2008).
Надеемся, учитывая все это, что будущие исследования будут рассматривать мышечную систему в целом и изучать ее функциональные реакции, а не замыкаться на работе отдельных генов или анализе белков. И наконец, что важнее всего, для полного понимания сложных процессов человеческой жизнедеятельности необходимы интеграционные исследования, от простых модельных на животных до детализированных клинических на людях.
Перевод — republicommando